В храме Всех преподобных отцев Киево-Печерских состоялась встреча-беседа с протоиереем Павлом Великановым

7 декабря 2025 года в гостиной дома причта храма Всех преподобных отцев Киево-Печерских состоялась интереснейшая встреча-беседа с о. Павлом Великановым. Тема звучала провокационно: «Православная психология: Бы(и)ть...». Однако это название напрямую связано с вызовами, с которыми сталкивается каждый современный человек, ищущий гармонии между верой, внутренним миром и жизнью в обществе.

Отец Павел сознательно избегал сухих определений, которые легко найти в интернете. Его целью было не проинформировать, а вовлечь аудиторию в совместный поиск, сфокусировавшись на ключевом вопросе: почему сегодняшние христиане так активно интересуются психологией и чего именно они от неё ждут? Этот интерес, как отметил наш гость, был официально признан значимым на XXV Международных Рождественских образовательных чтениях, где психология обсуждалась в контексте науки о человеке.

С самого начала отец Павел провёл важную границу, фундаментальную для понимания всей дальнейшей дискуссии: различие между психологией как наукой и «психологизацией» как явлением культуры. Психологизация, по его словам, — это мировоззренческая ловушка, в которую попадает человек, ставящий своё «я» в абсолютный центр мироздания. В этом случае любые психологические техники превращаются не в инструменты познания и исцеления, а в средство для оправдания эгоцентризма, сиюминутного облегчения жизни без подлинной внутренней работы. Так формируются нехорошие привычки «забалтывать» свою боль ярлыками вроде «депрессии» или «абьюза», не желая глубоко разбираться в их сути; давление культа успеха и «достигаторства», ведущего к экзистенциальной пустоте. Он также осторожно коснулся темы «игры в грехи» на исповеди и подчеркнул, что христианская деликатность проистекает не из личного хотения, а из подражания Богу, Который, по слову пророка Исаии, «трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит» (Ис. 42:3; Мф. 12:20).

Но тогда что может означать словосочетание «православная психология»? Отец Павел предложил взглянуть на это явление не как на новую дисциплину, а как на особый герменевтический подход — метод интерпретации. Он ярко проиллюстрировал свою мысль, показав, как тексты святых отцов IV–VII веков (золотого века патристики), например, преподобных Макария Великого или Иоанна Лествичника, будучи внимательно «прочитаны» в контексте современного знания о психике, раскрывают удивительную глубину интуиций о душевном устройстве человека. Это не анахронизм, а живой источник мудрости, требующий вдумчивого переноса в современный контекст.

Для оживления дискуссии отец Павел привлёк и более близких нам по времени мыслителей. Фрагменты из работ Клайва Льюиса, блестяще описавшего внутренние искушения, Ивана Ильина с его анализом духовного распада, и даже современного философа Бён Чхоль Хана, автора концепции «выгорающего общества», — всё это, снабжённое меткими комментариями священника, создавало многомерную картину христианских ответов на вызовы современности.

Ключевой идеей, которую автор провел через всю встречу, стала установка на святоотеческое предание как основу подлинной антропологии. Стремление жить по евангельским заповедям, как пояснил отец Павел, не ведет к подавлению личности, а, напротив, становится единственным способом обрести подлинное «Я» в свете Божественной любви. Он образно говорил о ситуации, где «1+1=3», имея в виду то самое божественное присутствие в подлинном диалоге, которое рождает синергию, создает тонкие настройки доверия и любви, недостижимые человеческими усилиями.

Особое беспокойство у отца Павла вызывает тенденция к поверхностной «психологизации» обыденной жизни: привычка «забалтывать» свою боль ярлыками вроде «депрессии» или «абьюза», не желая глубоко разбираться в их сути; давление культа успеха и «достигаторства», ведущего к экзистенциальной пустоте. Он также осторожно коснулся темы «игры в грехи» на исповеди и подчеркнул, что христианская деликатность проистекает не из личного хотения, а из подражания Богу, Который, по слову пророка Исаии, «трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит» (Ис. 42:3; Мф. 12:20).

Диалог был необычайно широким: от практических вопросов принятия решений и умения говорить «нет» до влияния детских травм на когнитивные способности взрослого человека. Одним из самых ярких и запоминающихся моментов стала метафора воскресного дня как «дня ни для чего» — современного понимания библейской субботы. Как уставшему за неделю человеку найти силы прийти в храм? Ответ отца Павла был парадоксален и глубок: именно через эту священную «паузу», преднамеренный отказ от утилитарной деятельности, и возможен прорыв к вертикали, расширение горизонта, «квантовый скачок» души. Воскресенье — это не день для «нужных дел», а пространство для встречи, которая перестраивает всю последующую жизнь.

Эта воскресная встреча, без сомнения, стала интеллектуальным и духовным событием. Она не давала простых ответов, но задала вектор для глубокого личного размышления. И главный её итог, пожалуй, в том, что отец Павел вновь показал: христианский взгляд на мир — это не бегство от реальности, а самый трезвый, глубокий и полный любви способ с ней встретиться.